Тихая бухта (Художник Г. Алимов) - Страница 34

Так рассудил и Мойжес.

Вечером, после смены, начальник заставы, наравне со всеми воевавший с огнем, позвал к себе трех человек: Савельку Бисанку, Савелия Петровича и Кольку-китайца.

Показав им карту, он сказал:

— Надо поискать, кто тут вредит нам, товарищи.

Они отправились в лес и, войдя в него, тотчас же разошлись на поиски в разные стороны,

Мойжес пошел направо. Хотя огонь утих, но светлый дым еще стлался кисеей под его ногами и огоньки проползали по обуглившимся корням деревьев.

Он оглядел пожарище, от которого несло противной теплой сыростью, и пошел по пепелищу.

Изуродованные огнем деревья, почерневшие пни — вот что представилось его взору. Напряженно думая о чем-то, Мойжес дошел до того места, откуда начался первый пожар. Но и здесь ничто как будто не могло навести его на след.

Мойжес остановился и задумался, потом сильно потянул ноздрями воздух. В запахе гари, до сих пор носившемся над пожарищем, ему почудился какой-то посторонний, острый и терпкий запах.

Начальник принялся бить сапогом по обуглившемуся пню. Посыпалась сажа. Запах стал сильнее. Мойжес наклонился и стал разрывать слой пепла, покрывавший почву.

В эти места рубщики не заглядывали. Хвоя, опадавшая сотни лет, толстым ковром легла под ноги кедрам-великанам. Зеленый наряд сгорел, от него остались лишь черные пни. Но ковер хвои был так толст, что когда Мойжес стал его разрывать, он докопался до пожелтевшей от времени хвои. Она уцелела от огня, потому что смачивалась подпочвенными водами. Мойжес нагнулся. От хвои слабо пахло керосином. Раскопав пепел еще в нескольких местах, он убедился, что керосином облита площадь в несколько квадратных саженей.

Всю ночь бродил он от участка к участку, но больше ничего обнаружить не удалось. Однако и этого было вполне достаточно, чтобы убедиться в поджоге.

Два дня поселок провел спокойно. Дежурные с пожарища вернулись домой.

Пришли из тайги Савелька с Колькой, но ничего нового они не сообщили начальнику. Лишь в конце разговора Колька убежденно промолвил:

— Это люди Наяма-сана пожара делают. Моя будет говорить с ними. Моя очень хитрый люди. Чего-чего узнай, тебе скажу.

Савелька доложил начальнику, что он тоже слышал запах керосина на одном участке.

Мойжес с нетерпением ждал Савелия Петровича.

Вечером Димка и Шурка, принимавшие самое деятельное участие в борьбе с огнем, постучались к Мойжесу. Он был рад детям. Они уже давно не заходили к нему, хотя с самой весны бывали у него частыми гостями, слушая его рассказы о гражданской войне, о замечательных большевиках, из которых он многих знал. Он даже занимался с друзьями и политграмотой и географией, каким-то непонятным образом превращая эти часы в самое увлекательное для ребят занятие.

Но сегодня они ничем не занимались.

Однако, как всегда, Мойжес угостил ребят чаем. Пока он возился с чашками и закусками, приятели смирно сидели, посматривая на него. Он намазал на хлеб масло и кивнул ребятам. Те не заставили себя упрашивать.

Но едва друзья принялись за еду, раздался стук. Ребята застыли с раскрытыми ртами. Мойжес распахнул дверь. Вбежал Федя Речкин. Он показал в окно.

В темном небе алело зарево.

Мойжес в одно мгновение оделся, взял с собой оружие и посмотрел на своих гостей. Он знал отлично, как им хочется поехать с ним, и вдруг сказал:

— Ну что, приятели, хотите со мной? Тогда поехали!

Через несколько минут верхом на лошадях весь отряд поскакал к месту нового пожарища. Чем больше они углублялись в тайгу, тем сильнее тянуло дымом. Мойжес, определив фронт огня, послал одного пограничника в поселок предупредить об опасности и организовать встречный пал у Медвежьего ручья.

Важно было пробраться огню в тыл, чтобы установить, отчего снова вспыхнул пожар. Лошадей не приходилось подгонять, они бежали крупной ровной рысью.

Скоро меж деревьев заблестели огоньки. Сразу стало жарко. Отряд повернул налево, по ветру. Жар спал.

Мойжес точно нюхом чуял дорогу. Сделав несколько поворотов, отряд, наконец, остановился. Прямо перед ним было недавно выгоревшее место. А впереди был еще огонь, и до слуха отчетливо долетали треск и гул пожара.

Мойжес соскочил с коня, бросил поводья, осмотрелся.

Медленно пошел он по пожарищу, предупредив, чтобы никто не следовал за ним. Пограничники остались на месте, тихо разговаривая между собой.

— Жарко сейчас там. Хуже нет смерти, как от огня живьем сгореть.

— Да, худая смерть!

Через несколько минут послышался голос Мойжеса. Речкин помчался к начальнику. Шурка и Димка, видя, что пограничник с начальником что-то рассматривают, направились туда.

Но Речкин побежал к ним и загородил дорогу:

— Назад, ребятки, тут вам делать нечего! Шура, ты поезжай к Медвежьему ручью — передашь эту бумажку пограничнику, который там встречный пал пускает. Быстро — по приказу начальника.

Он передал Шурке сложенный вчетверо и заклеенный облаткой листок. Шурка, не очень охотно на этот раз, вскарабкался на коня и поехал обратно. Димка же остался на месте.

Между тем на Медвежьей протоке кипела работа. Люди трудились, словно одержимые, подчиняясь одной мысли: опередить огонь. Стук топоров слышался повсюду. Жужжали шмелями пилы. Высокие сосны рушились, круша окрест себя мелкий лес. Упавшие деревья подхватывали баграми, крючьями, топорами и оттаскивали в чащу. Люди расширяли протоку лопатами. Огромные глыбы земли обрушивались в воду. Их разбивали ломами и кольями. Медвежья протока вздулась, помутнела. Вода, журча, размывала комья, дробила в песок и уносила их с собой.